13 лет назад состоялся последний парад советских войск в Киеве.

Во времена революций и смут водоворот событий выносит на сцену истории неожиданных героев. Этот жребий выпал и Александру Николаевичу Мосиюку, на ту пору младшему научному сотруднику Института физики Академии наук УССР, кандидату наук, а ныне руководителю аналитического центра Украинской народной партии.

Мосиюк и мэром-то никогда не был, лишь исполняющим обязанности председателя столичных горсовета и горисполкома. Но именно он руководил Киевом, когда возле здания мэрии в июле 1990 года водружали сине-желтый флаг, когда в центре города разбили свои палатки украинские студенты и когда грянул путч в исполнении ГКЧП.

Он оказался в эпицентре событий и накануне традиционного военного парада в честь 73-й годовщины Октябрьской революции. До сих пор идут споры о том, почему его – первый и единственный раз! – перенесли с Крещатика на площадь Победы. Одно бесспорно: ночь с 6 на 7 ноября вместила столько драматических, интригующих событий, что их хватило бы для многосерийного политического детектива.

...К полуночи Крещатик запрудили пикетчики. Особенно много их было на центральной площади Октябрьской революции (ныне Независимости). Они перегородили проезжую часть импровизированными противотанковыми ежами, заградительными щитами. Эти баррикады были густо увешаны лозунгами, транспарантами, национальными флагами. Подземный переход был запружен раскладушками. Люди лежали и прямо на асфальте, подстелив под себя матрацы и одеяла. Переход дышал сигаретным дымом и человеческими испарениями. Тем, кто оставался наверху, руховки разливали горячий чай. В плотном кольце пикетчиков мелькали лица депутатов Верховной Рады, там же находились и многие депутаты Киевсовета. Свободным от толпы оставалось только пространство возле правительственной трибуны, уже выставленной на площади. Оно было ограждено и охранялось милицией, а также военными. Мобильные воинские посты с переносными радиостанциями были уже расставлены по всему Крещатику.

От Бессарабки до Дома профсоюзов движение транспорта практически было перекрыто. Сквозь заграждения манифестанты пропускали только милицейские машины, автомобили "скорой помощи" и редкие в ту пору троллейбусы. Из милицейских динамиков время от времени раздавались требования к пикетчикам соблюдать законность и порядок, освободить проезжую часть. Впрочем, никаких действий милиция не предпринимала.

Такой Крещатик с почему-то отключенными уличными фонарями вселял растущее чувство опасности и тревоги. Было ясно, что добровольно народ центр Киева не оставит. Он готовился встречать войска. И никто в Украине не знал, что будет утром...

"Общественно-политические организации заявили, что готовы лечь под танки на Крещатике"

Александр Николаевич, почему вдруг так накалились страсти вокруг парада войск на Крещатике? Осенью 90-го, помнится, рядовых киевлян больше заботило, где достать на Новый год бутылку шампанского или палку сухой колбасы.

- Тогда любой вопрос вызывал в Киевсовете острую дискуссию и был пропитан политикой. Военный парад в честь Октябрьской революции был не просто данью традиции, а ярким символом могущества коммунистического режима. Мы хотели его демонтировать, дискредитировать, публично унизить, тем самым отвоевав у системы еще один плацдарм. И любая, даже маленькая победа, вдохновляла нас.

А мне казалось, что власть должна не разжигать конфликты, а выступать в них арбитром.

- Заместителем председателя Киевского горисполкома я был избран от демократической оппозиции. И, естественно, депутатом в горсовет избирался на антикоммунистической платформе. А насчет арбитра, так это для цивилизованного общества.

Обстановку вокруг парада мы начали нагнетать за месяц до его проведения. Практически все общественно- политические организации во главе с Народным Рухом за перестройку: общество бывших репрессированных "Мемориал", зеленые, пацифисты - заявили, что лягут под танки на Крещатике. Вопрос о параде по требованию демблока был внесен в повестку дня горсовета. Сделать это было несложно: требовалось набрать всего лишь 30 процентов голосов от числа присутствующих на сессии.

Демблок в Киевсовете использовал любой повод, дабы вколотить очередной гвоздь в крышку гроба тоталитарной системы. Но только узкий круг – его руководители - были посвящены в тайны нашей тактики. Официально наша доктрина была примиренческой. Некоторые депутаты требовали полной отмены парада. А демблок постоянно заявлял, что хочет разрядить ситуацию в Киеве. Дескать, для мира и спокойствия в городе военных и оппозицию необходимо развести в стороны. Иначе на Крещатике обязательно прольется кровь. На эту нашу уловку оппоненты и клюнули.

Помнится, состав Киевского горсовета был очень пестрым.

- Из 300 депутатов чуть больше половины составляли коммунисты, около 110 – сторонники демократических реформ. Остальные – "болото". Оно склонялось в ту или иную сторону, в зависимости от ситуации. За эти голоса в сессионном зале и разворачивалась упорная борьба, едва возникал даже намек на политический вопрос.

Вы действовали так, как когда-то Ленин учил?..

- Давайте без иронии! Ленина, конечно же, я читал. Отдельные его статьи – хорошее пособие для террористов. Но я был и остаюсь убежденным национальным демократом! Вокзалов, мостов, телеграфа и почты мы же в Киеве не захватывали. Насилия не применяли. Действовали адекватно ситуации. Власть в столице брали парламентским путем. Избранный демократическим путем, Киевсовет впервые за те 73 года перестал быть большевистским. Он реально отражал тогдашние настроения своих избирателей, в те годы настроенных весьма радикально по отношению к власти. Большинство городских депутатов ничем не были обязаны компартии. Поэтому и поменяли свою политическую ориентацию, начали прятать свои партбилеты. И то, что в коммунистическом лагере тогда царили разброд и шатания, было не нашей головной болью.

"Командующий Киевским округом Борис Громов отказался перенести парад"

3-5 ноября сессионный зал Киевсовета зашкаливало от горячих дискуссий.

- Но что толку было рвать глотки дальше? Я уже понял: в этой ситуации спусканием пара не обойтись. Она действительно вылилась в острейший политический кризис. А тут еще масла в огонь подлил исполком горсовета. Он накануне, я думаю, под давлением горкома партии, на своем заседании принял решение о проведении парада на Крещатике. Только горсовет мог отменить взрывоопасное решение своего исполнительного органа и предложить альтернативу. В этот момент подает в отставку тогдашний председатель горсовета Арнольд Назарчук, и я, его зам, становлюсь "исполняющим обязанности".

Как вы думаете, что вынудило городского голову уйти в отставку?

- Господин Назарчук подвергался страшному давлению со всех сторон. Было много политических ситуаций в городе, которые рвали на куски душу этого, в общем, порядочного человека. Например, та же студенческая забастовка... Последней каплей, очевидно, стало несогласованное с ним решение исполкома о проведении парада на Крещатике. Он попал в сложнейшую ситуацию. Ведь ему, дисциплинированному коммунисту, надо было бы на сессии Киевсовета отменять упомянутое решение. Он бы с этим не справился.

Сам Назарчук несколько иначе оценивает случившееся. В книге Ивана Салия "Обличчя столиці в долях її керівників" приведен его рассказ о визите к командовавшему в то время Киевским военным округом Борису Громову (ныне губернатору Московской области). Громов отказался перенести парад: мол, место его проведения определяет не он лично и тем более не местная власть, а Москва. Назарчук попросил у генерала копию соответствующего документа, но ничего, естественно, на руки не получил...

- Со стороны Арнольда Григорьевича это было ошибкой. Представьте себе, что такой документ генерал ему бы предоставил. Что дальше? Противостояние и в Киевсовете, и за его стенами только бы обострилось. Кроме того, мне хорошо известно, что на разговор с Громовым Назарчук ездил не один.

А с кем же еще?

- Был с ним один человек, довольно известный тогда в городе... Но это не моя тайна.

Этот третий был из партийного руководства?

- Можно и так сказать. Назарчук пытался, я знаю, согласовать свои действия и с руководством ЦК КПУ, и с руководством Верховной Рады. Видимо, не получилось. А крайним быть не захотел.

Вам не приходила в голову мысль, что крайним в случае чего могли сделать вас?

- Меня?! Странная постановка вопроса. Да, я тогда был неискушенным политиком. Но я и мои единомышленники четко знали свою цель - дискредитация и демонтаж режима. Я был уверен, что никогда не останусь без поддержки. Мои практические действия не вызывали коррозии совести. А вот у коммунистов в те ноябрьские дни на душе было неспокойно. Еще не высохла кровь, пролитая в стычках власти с народом в Тбилиси, Риге, Вильнюсе...

И вы с легкой совестью начали действовать?

- Получив полномочия председателя, я тут же провел несколько закулисных встреч с различными депутатскими группами. С коммунистами тоже. И все вступили со мной как с первым лицом Киевсовета в диалог. Никто не отказался! Тогда же я вышел на прямой контакт с Советом министров УССР.

Я отлично понимал: чтобы Киевсовет проголосовал за постановление об отмене предыдущего решения горисполкома и переносе парада с Крещатика одних спикерских ухищрений будет явно недостаточно. Даже с центристами демократический блок большинства не набрал бы. Необходим был еще десяток-другой голосов. Где их было взять? Конечно же, из коммунистического лагеря. Пришлось пойти на хитрость...

Несколько раз я встречался с начальником киевской милиции Валентином Недригайло. "Посмотрите, кого крайним сделали в Прибалтике. Милицию! Ей же придется быть живым щитом между войсками и людьми. Давайте, - говорил ему, - мы в Киеве умнее будем и уберем с Крещатика этот показушный парад. Иначе дойдет дело до крови!". Мои аргументы возымели действие.

"Депутаты сошлись в рукопашной: полетели стулья, в ход пошли портфели и папки"

Что вы чувствовали 6 ноября, в день голосования?

- Я вошел в зал, мысленно обратился за помощью к Богу. И сказал сам себе: "Умри, но любой ценой добейся своего!".

Настоящим шоком для депутатов–коммунистов стало выступление начальника одного из райотделов милиции города Будникова. Они растерялись: как так, их красный милицейский командир, обычно рьяно защищавший систему, резко выступил против военного парада на Крещатике? Сразу за Будниковым я предоставил слово другим депутатам-милиционерам, в том числе начальнику Радянского райотдела милиции Савчуку. Все они тоже поддержали предложение о переносе парада с центральной улицы. Это сбило с толку часть коммунистического блока, и чутье мне подсказало: пора голосовать!

В этот день в зале были практически все депутаты – 270 человек. Голосовали персонально: красными ("против"), зелеными ("за") и желтыми ("воздержались") карточками. Чтобы принять решение "за" должны были проголосовать больше половины присутствующих. Мы набрали 153 голоса.

Трудно передать, что здесь началось! В разных уголках зала оппоненты сошлись в рукопашной, полетели стулья, пошли в ход увесистые портфели и папки с документами. Коммунисты сорвались с мест и атаковали счетную комиссию, требуя немедленно провести повторное голосование. Дескать, их обманули, результаты сфальсифицированы (хотя в счетной комиссии были и представители комблока). Один из депутатов-коммунистов бросился и на меня. Перехватив из его рук уцелевший микрофон, я изо всех сил прокричал: "Заседание закрыто!". И быстро покинул Колонный зал Киевсовета.

"Перенести парад с Крещатика на площадь Победы предложил Константин Масик"

- Еще не успели просохнуть чернила на нашем постановлении, как я отправился с ним в Совмин. К исполняющему обязанности председателя украинского правительства Константину Масику. Сквозь окна служебной "Волги" были хорошо видны пикетчики с сине-желтыми флагами. Ближе к вечеру они начали группироваться по обе стороны площади Октябрьской революции (ныне майдан Независимости). На душе становилось тревожнее и тревожнее. Возвращалось отрезвление, а с ним и чувство реальной опасности. Подумал: а что, собственно, значит решение нашего горсовета? Лай моськи на слона! Система–то живет. Вот ее воплощение! Этот серый монстр – правительственное здание на Грушевского. До одного места им здесь наш документ! Войти–то войду, а выпустят ли оттуда? Ведь это бывшее здание Министерства госбезопасности. Слышал, что не подвалы там, а настоящие казематы...

Примерно с такими мыслями входил я в подъезд Совмина.

Почему вы решили обратиться именно к Константину Масику?

- С момента утверждения меня и.о. председателя горсовета между нами завязались постоянные рабочие контакты. И он мне звонил, и я ему. И главной темой, естественно, стал парад. Мы трижды по этому поводу встречались. Я сразу почувствовал, что Константин Иванович не меньше меня переживал из-за сложившейся ситуации. Он понимал, каким трагическим может быть ее финал.

Во время первой встречи я сказал: "Есть намерение этот парад вообще запретить". - "Вы с ума там, в Киевсовете, сошли? Это же тупик! – испугался он. – Пар выпустить надо. Нужна отдушина". И как компромисс предложил перенести парад на площадь Победы. Не сразу, но я согласился.

А Леонид Кравчук, в то время спикер украинского парламента, вам не звонил?

- Он пригласил меня выступить перед депутатами Верховной Рады. Дело в том, что в начале ноября Киевсовет обратился к парламенту Украины с просьбой отменить военный парад на Крещатике и таким образом разрядить обстановку в столице. Уже в кулуарах Верховной Рады под текстом нашего заявления в знак его поддержки расписались многие депутаты от Киева: Иван Заяц, Павло Мовчан, Владимир Яворивский, покойный ныне Александр Емец, Лариса Скорик... По служебному удостоверению, помню, меня пропустили в здание. Минут 15 я поджидал в коридоре. А когда Кравчук, который вел сессию, объявил, что слово предоставляется мне, вошел в зал.

Слегка волнуясь, подошел к трибуне и начал читать заявление Киевсовета: "Во имя мира в Киеве, во имя дальнейшего развития реформ и наполнения реальным содержанием Декларации о государственном суверенитете Украины я прошу отменить проведение военного парада на Крещатике"... Когда я прочел эти слова, в зале началось что-то невообразимое. Большинство депутатов затопали ногами, оглушительно заулюлюкали, сорвались со своих мест. Я услышал нецензурщину, от которой меня по сей день в жар бросает. "Ты, вообще, кто такой? Как здесь оказался?" - вопили отдельные представители пресловутой коммунистической "группы 239". Кравчук попытался их урезонить, но тщетно. Они начали покидать зал. Заседание развалилось на глазах. Никакого решения принято не было. Больше из парламента мне не звонили.

Именно тогда вы почувствовали себя ключевой фигурой в истории с парадом?

- Я тогда сказал: "Идите вы все...". Да! Я чувствовал, что мне придется предпринимать что-то историческое. Ситуация, поверьте, сложилась абсолютно непредсказуемая. В парламенте этого не понимали. А вот руководители городской милиции мне постоянно звонили и очень твердо предупреждали: "Если городская власть решения о переносе парада не примет, войска по Крещатику пойдут однозначно". И ОМОН будет вынужден силой очищать улицу от пикетчиков и манифестантов. А ведь заявки на проведение различных митингов, манифестаций, пикетов, демонстраций подали несколько десятков различных движений и организаций. Это десятки тысяч людей.

Военных и киевлян во что бы то ни стало необходимо было развести в разные стороны. Кроме того (теперь уже можно и об этом сказать), из органов мне намекнули, что в парадных шеренгах будут курсанты неукраинского происхождения. А Масик сказал: "Все от тебя зависит! Какое решение проведешь в Киевсовете, таким и будет сценарий событий".

Весь этот клубок противоречий и вкатился в сессионный зал горсовета. Мы взяли на себя ответственную миссию, от которой ушли тогда и Верховная Рада, и Совмин, и ЦК КПУ.

"Омоновцы начали теснить манифестантов. "Ну началось", – подумал я"

Известно, что поздно вечером 6 ноября в ЦК КПУ прошло заседание, где обсуждалась ситуация вокруг парада. Его участникам было заявлено: парад и демонстрация трудящихся от районов города состоятся все-таки на Крещатике. Вас об этом информировали?

- Нет. Наверное, сочли меня слишком мелкой фигурой. Позиция ЦК в эти дни для меня была абсолютно непонятной. Тяжело сказать, чем вожди там занимались. Иван Салий, в то время возглавлявший Подольский райком партии, утверждает: его и других первых секретарей райкомов ЦК подставил. Они только утром узнали, что маршруты, по которым должны двигаться их демонстранты в центре Киева, изменены. В результате "красная" колонна подолян на Михайловской площади утром 7 ноября столкнулась с манифестацией Руха. Вы же понимаете, что могло произойти. Слава Богу, милиция четко действовала, разделив противников живой стеной.

Получается, компартийное руководство тоже не владело в те дни ситуацией?

- Лидеры горкома КПУ настаивали на проведении парада на Крещатике. Дескать, это святая традиция и нечего ее нарушать.

...Хорошо помню свой последний визит к Масику шестого ноября. Это было поздним вечером. Он достал из шкафчика уже початую бутылку коньяка, налил в рюмки. Мы выпили. Потом еще. Константин Иванович встал, закурил сигарету, начал прохаживаться по своему просторному кабинету.

Заметно было, что он очень нервничает. Знать, не был уверен в том, что военные выполнят наше решение о переносе парада на площадь Победы. Несколько раз набирал по правительственному телефону союзного министра внутренних дел Вадима Бакатина. Но в московской приемной отвечали, что министр пока отсутствует, и просили перезвонить позже.

"Ты понимаешь, старик. Никому на хрен ничего не надо! – не стесняясь в выражениях, обратился Масик ко мне. - Эти вон, что напротив, разбежались, как крысы, - показал сигаретой в сторону здания с куполом. – Премьера нет! Правительства нет! Я сейчас один в этом здании. И должен за всех отдуваться. Ничего тебе гарантировать не могу".

В моем присутствии в кабинет несколько раз звонил первый секретарь горкома партии Анатолий Корниенко. И каждый раз – под горячую руку – Масик чуть ли не матом его крыл. "Не морочь хоть ты мне яйца, Анатолий Иванович, - кричал он в трубку. - Вот здесь у меня сидит президент Киева (так Константин Иванович меня тогда назвал), принес официальное решение. Так ты приезжай, возьми и выучи это наизусть. Я обязан решение Киевсовета выполнить. До задницы мне твоя "вказівка". Ты выборы в городе проиграл? Проиграл. Власть потерял? Потерял! Я штаны поддерживать вам всем не буду!".

Руховские активисты мне потом рассказывали, что ночью видели того же Масика с национальным флагом в руках на Крещатике. Наверное, изучал ситуацию на месте.

А чем занимались вы?

- Это была адская ночь. Самая длинная в моей жизни. Я провел ее в своем рабочем кабинете. Впрочем, ночевать в здании на Крещатике, 36 тогда остались практически все депутаты Киевсовета от демблока. Мы видели, что военные плевать хотели на наше решение, и не верили, что они откажутся от намерения вывести танки и парадные расчеты на Крещатик.

Я набрал телефон станции "Скорой помощи". "На крайний случай мы готовы, - услышал ответ дежурного врача. – Но нашим каретам медпомощи будет трудно добраться до места, если центр будет запружен военной техникой и людьми".

Кроме Масика, который несколько раз звонил, никто из высшей власти на связь в ту ночь не выходил. Власти будто бы и не было. Правительственные телефоны молчали. А вот от милиции, депутатов, руководителей различных демократических организаций информация поступала всю ночь. Сообщали о прибытии новых пикетчиков. О передвижении милиции и ОМОНа. Об увеличении количества дежурных карет "скорой помощи" в центре города. Кто-то сообщил, что началось выдвижение армейской техники.

Напряжение возрастало час от часа и к утру достигло пика. Стало известно о потасовке между милицией и пикетчиками в подземном переходе. Там была устроена известная провокация, впоследствии вылившаяся в громкий политический процесс против народного депутата Степана Хмары и его соратников. Затем бойцы ОМОНа убрали импровизированные заграждения, перекрывавшие Крещатик. Манифестантов они начали теснить с проезжей части на тротуары. "Ну, - подумал, - началось!".

Почему же войска не двинулись на Крещатик?

- И по сей день остается загадкой, по чьему приказу они остановились. Возможно, Масик все-таки дозвонился в Москву до Бакатина. Возможно, боевой генерал Громов, под командованием которого 40-я армия выходила из Афганистана, не захотел пачкать свой мундир кровью мирных киевлян. Думаю, что военные не имели четкого предписания на этот счет и действовали по ситуации. И отказаться от намерений двинуться на Крещатик их заставили киевляне. Ведь к семи утра в центре скопились уже десятки тысяч манифестантов. И их число все увеличивалось. Учинить в Киеве мясорубку наподобие тбилисской, рижской или вильнюсской, военные уже побоялись.

Но парад все-таки состоялся.

- Проглотив пригоршню таблеток после изнурительной ночи, я отправился на площадь Победы посмотреть этот парад. Традиционных пригласительных не было. Пропускали по служебным удостоверениям. Меня пропустили, а вот некоторых народных депутатов, в том числе Ивана Плюща, нет.

Сам парад, призванный продемонстрировать мощь армии и режима, произвел жалкое впечатление. Без техники, значительно урезанный, он длился от силы минут 20. У людей он никакого интереса не вызвал, откровенно скучали и почетные гости. А те из киевлян, которые захотели выйти 7 ноября 1990 года на демонстрацию, отправились на Крещатик. Там впервые красные и сине–желтые колонны слились воедино. А с площади Победы строевым шагом навсегда уходили из Киева краснознаменные войска...

Николай ЧЕРНЕНКО, специально для "Бульвара"